Он настоящий человек-пароход в мире искусства Приморского края. С середины 80-х годов Геннадий Кунгуров стал известен как профессиональный художник, график, живописец и оформитель книги. Мастер раскрыл подробности своего творческого пути в интервью PRIMPRESS.
– Геннадий Леонидович, расскажите немного о своей жизни. Когда вы открыли в себе художника?
– Корни мои по маминой линии идут из Омска, по папиной – с Алтая. Сам я родился на острове Сахалине, но осознанно там ни разу не был. Сразу после моего рождения родители отвезли меня на Алтай в деревню к бабушке Марфе. Именно в Усть-Чумыше и Большом Кукуе я впервые взял в руки кисть и краски.
Из всех уроков, преподаваемых в маленькой деревенской школе, больше всего я любил рисование, был главным активистом в оформлении всевозможных стенгазет и плакатов. После четвертого класса я поступил в школу-интернат в райцентре, где продолжил шлифовать свои художественные навыки, не предполагая, что свяжу жизнь с рисованием.
В 18 лет меня направили служить в приморский поселок Дунай. Здесь я начал оформлять ленинские комнаты и иллюстрировать стенды. Эта деятельность была очень востребована, заказы сыпались один за другим, поэтому было принято решение остаться на сверхсрочную службу. В армии я пробыл недолго, но вернуться обратно в родную деревню не позволила любовь, подарившая мне двух прекрасных дочерей.
На гражданке в Артеме я перепробовал множество профессий, но последняя, водитель на птицефабрике, стала судьбоносной. В первый же день меня как молодого бойца без разговоров отправили рисовать стенгазету ко Дню шофера. Тем же вечером я склеил два листа бумаги, что-то намалевал, а утром заведующий гаражом пришел в настоящий шок от того, что я ему представил. Меня оставили на ставке шофера, но на деле я только и делал, что занимался «оформиловкой» наглядной агитации на фабрике. С этого момента начался мой профессиональный путь художника.
– Когда вы получили профессиональное художественное образование?
– Признаюсь, что постигать художественную школу я начал очень поздно – в 26 лет. Этот комплекс сидит у меня всю жизнь на загривке. Я постоянно догоняю себя, представляя, каких высот мог бы достичь, если бы начал учиться с 17 лет, как все, но, наверное, никогда не смогу догнать эти годы.
Первое образование я получил в 1984 году в Хабаровском пединституте на факультете «графика», куда поступил по совету наставника Владимира Ивановича Олейникова, единственного в Приморье художника-акварелиста музейного уровня.
– Расскажите о вашей первой выставке?
– Она состоялась в годы учебы в Хабаровске. В то время попасть на выставки было очень сложно даже матерым художникам - в рядах комиссии сидели зубры приморского искусства, которые могли тебя забраковать из-за малейшей оплошности, а студентам было и вовсе запрещено выставляться вместе с профессиональными художниками. Я же рискнул пойти на хитрость и все-таки «пробиться в массы» вопреки правилам. И, о чудо, мои картины были высоко оценены и очень скоро стали украшением многих краевых выставок. А секрет прост – никто не знал о моей учебе, да и на студента я был мало похож.
На следующем отборе в 1985 году удача мне вновь улыбнулась - московский выставком, известный российский художник Анатолий Петрович Телешев отобрал на четвертую зональную выставку во Владивостоке две мои графики из трех. Тогда в интервью «Красному знамени» он сказал: «В Артеме появился очень интересный молодой график Геннадий Кунгуров…».
– А как вы пришли к профессии художника книги?
– Художественный редактор Дальневосточного издательства Людмила Литвишко предложила мне оформить обложку для книги «Литературный Владивосток», приуроченной к 50-летию освобождения города от интервентов. Как сейчас помню ее иллюстрацию – идут бойцы с красными стягами мимо железнодорожного вокзала. Я увидел, как выглядит моя отпечатанная работа, и вдруг меня осенило – вот оно, мое! Каждый раз я без памяти влюблялся в новое произведение, досконально изучал страны, обычаи и народы, чтобы тонко передать читателю стиль того или иного автора. Именно поэтому у меня нет любимой иллюстрации или картины. Все без исключения работы горячо обожаемы и содержат в себе целый спектр моих эмоций и переживаний.
Но, прежде чем книги стали призванием, я махнул покорять Московский полиграфический институт. Поступал, кстати, дважды: первый раз меня забраковали за двойку за сочинение. Весь год я штурмовал различные правила правописания, и в конечном итоге меня приняли на факультет «Художественное и техническое оформление печатной продукции» сразу на второй курс с четверкой по ненавистному сочинению.
– Откуда вы черпаете вдохновение, когда беретесь за новую работу? Может быть, у вас есть муза?
– Художник находит вдохновение от самой жизни, а вот моя муза – это моя прекрасная супруга. Много лет назад я случайно услышал в телефоне ее чистый нежный голосок и пропал, влюбился, даже не представляя, как она выглядит. Вместе мы прошли огонь, воду и медные трубы. Она жила вместе со мной в мастерской, пока строился наш дом, выбила из меня деревенский говор и в целом сделала из меня человека.
– Что ваша супруга думает по поводу молодых натурщиц и моделей, с которых вы пишете картины?
– Это больной вопрос в мире искусства. Все говорят, что художники - бабники, потому что рисуют обнаженных женщин. Но ведь на самом деле только творцы любуются женской красотой и оставляют ее на холсте, не имея при этом дурных мыслей. Супруга никогда не ревновала меня к натурщицам, она знает, что чужие женщины меня интересуют исключительно только в эстетическом смысле.
– Как вы относитесь к новым художественным течениям? Сможет ли однажды современное искусство вытеснить классическую живопись?
– Получая вопросы об арт-хаусе и его производных, я люблю цитировать Андрея Кончаловского: «На фиг мне нужно такое искусство, понять которое можно, лишь прочитав восемь страниц печатного текста?».
Измы искусства во все времена ходили из стороны в сторону и все равно возвращались к истокам, классической школе реализма. Я считаю, что художник не должен эпатировать, он должен удивлять гостя новым видением обыденных вещей. Вот нарисует он березы на холсте, а кто-то вдруг воскликнет: «Да это же мои березки, они возле моего дома растут!». В этом тоже заключается сила мастера. Все творцы, которые ушли в измы, когда-то пришли в прекрасную реалистическую школу. А вот для тех, кто с первых мазков кисти уходит в какой-нибудь футуризм, есть цитата одного из моих преподавателей: «Если руки в карманах, а ноги в траве, то, значит, этот художник не умеет рисовать».
– Студенты-издатели знают вас как талантливого графика и художника книги. Скажите, какими знаниями должен обладать иллюстратор, чтобы считаться мастером своего дела?
– Я считаю, что иллюстратор – это узкая специализация, с которой может справиться любой человек с художественным образованием при наличии графического редактора. Самое важное и сложное здесь – найти подходящее произведение к творческому кредо мастера. Кому-то можно поручить проиллюстрировать роман-анекдот Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», а кто-то сможет с помощью кисти и красок передать настроение романа Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».
А вот для того, чтобы стать художником книги, знания человека должны быть широки настолько, чтобы он мог в полном объеме подготовить книгу к печати. Помимо создания иллюстраций, мы должны тщательно подумать и подобрать подходящий стилистике произведения гарнитур. Это очень важная часть оформления книги, ведь, например, стихи Маяковского никак не могут быть представлены в гарнитуре елизаветинских времен с округлым и витиеватым штифтом. Для полноты восприятия слога Владимира Владимировича буквы должны быть рубленые, строгие, плакатные, подобные темпераменту поэта. Это элементарное правило относится абсолютно к каждому произведению, будь то детская книжка или же исторический роман. Далее художник должен самостоятельно сверстать книжку и отдать заказчику диск с готовой работой.
– Как вы считаете, есть ли в Приморском крае талантливые молодые художники?
– Конечно, талантов очень много. Преподавая в ДВГУ, я всегда говорил студентам, что они безумно талантливы и перспективны, я никогда не брался критиковать их работы просто потому, что у каждого художника есть своя изюминка, которую не дозволено понять всем и каждому.
Молодые ребята пишут прекрасные реалистические пейзажи и этюды, внося при этом личную свежую нотку в классическую школу. Я уверен, что у ветеранов приморского искусства растет замечательнейшая и талантливейшая смена.
