22 и 24 января в большом зале Приморской сцены Мариинского театра состоится мировая премьера. Труппа театра представит в концертном исполнении новую оперу признанного петербургского композитора Александра Смелкова «Идиот» на сюжет легендарного одноименного романа Федора Достоевского. В преддверии премьеры композитор рассказал, как создавалось новое оперное сочинение.
- Премьера вашей оперы «Братья Карамазовы» в 2008 году в Мариинском театре была встречена овациями. У зрителей в России и за рубежом она имела восторженный отклик. Можно ли сказать, что успех этого произведения вдохновил вас на создание следующей оперы по Достоевскому?
– Думаю, что успех или неуспех предыдущей оперы на написание следующей никак не влияет. Когда осознаешь свои возможности, появляется желание работать в этом жанре, а занимаюсь я им уже достаточно давно. «Идиот» – моя седьмая опера.
- Какие проблемы встают перед композитором, когда он решает написать оперу?
– Перед автором встает сразу несколько проблем. Первая – найти сюжет, который устраивал бы композитора. Сюжет должен отвечать оперным принципам и индивидуально подходить данному автору. Так было у великих композиторов. Например, Моцарт пишет отцу: «Хотел бы сейчас писать оперу, но нет подходящего заказа». В письме своему брату Модесту Петр Ильич Чайковский сообщает о желании написать оперу, излагает свои требования к сюжету, еще не зная, что это будет «Пиковая дама». Я так же «примерял» несколько историй, приняв решение работать над оперой. А сюжет «Идиота» подсказал мне мой сын, замечательный музыкант, композитор, дирижер и музыкальный мыслитель Павел Смелков.
Вторая проблема (очень серьезная, поверьте!) – это поиски автора либретто, поскольку от литературной части очень сильно зависит дальнейшее. При рыхлом, несовершенном либретто даже хорошая музыка может не вытянуть произведение.
- Вашим соавтором оперы «Идиот» стал выдающийся российский либреттист Юрий Димитрин (1934–2020), к сожалению, ушедший из жизни в прошлом году.
– Замечательным человеком и литератором был Юрий Георгиевич Димитрин. В свое время получив техническое образование, он увлекался литературой, общался с кругом поэтов Иосифа Бродского и сам писал очень неплохие стихи. Однажды к нему обратились с просьбой написать для музыкального театра, и он избрал это смыслом всей дальнейшей своей творческой деятельности: стал профессиональным либреттистом. Это достаточно редкая профессия. Дело в том, что специфика музыкального театра требует определенного подхода. Почувствовать эту специфику удается далеко не каждому прекрасному литератору и драматургу. Юрий Георгиевич изучал классические оперы с точки зрения литературной основы. Он стал не только автором более 60 произведений для музыкального театра, но и теоретиком либретто, что запечатлено в его книгах. Очень серьезно Димитрин относился к этому жанру и, конечно, во многом мне помогал. Я считаю его своим учителем и большим драматургом. По такому объемному роману, как «Идиот» Достоевского, практически не нужно писать слова в либретто. Было добавлено лишь несколько стихотворных номеров (стихом Димитрин тоже владел прекрасно). Важна именно драматургическая основа и соотнесение с музыкальным материалом. Димитрин говорил: «Либреттист должен слышать музыку до музыки». То есть в построении либретто уже должен быть заложен некий прообраз музыкальных форм.
Три оперы мы написали с Димитриным: опера-сказка «Ловушка для Кащея» по «Царевне-лягушке», «Братья Карамазовы» и «Идиот». Он успел создать для меня еще одно либретто – я сейчас пишу на него новую оперу.
- Почему выбрали именно «Идиота»?
– Вот захотелось. По одной статистике (правда, еще XX века), наибольшее количество инсценировок и кинематографических версий из всех литературных произведений было у романа «Идиот». Произведение очень-очень яркое. Образ князя Мышкина уникален. Над его раскрытием работали выдающиеся драматические актеры (вспомните знаменитое исполнение Смоктуновским роли Мышкина). И конечно, женские партии. Обязательно при выборе оперного сюжета нужно, чтобы были яркие женские образы. Это один из важнейших критериев. Желательно, чтобы была главная героиня и была вторая женская партия. Здесь центральными ролями являются Настасья Филипповна и Аглая Епанчина.
- Сколько времени ушло на создание оперы?
– Много, лет пять. Работал долго, кропотливо, тщательно. Я все время обращался не только к либретто, но и к роману, к комментариям к роману, литературе о Достоевском. Понимаете, по сравнению с театральной инсценировкой драматического театра оперное либретто должно быть в 3–4 раза меньше. Слова в пении растягиваются примерно в такой пропорции. Поэтому, конечно, в оперу входит далеко не все, что есть в большом развернутом многоплановом романе. И задача музыки – дать какие-то эмоциональные подтексты, чтобы целостность восприятия ситуации героев сохранялась. Если отдельно прочитать либретто, то оно покажется куцей выжимкой из романа. В свою очередь музыка наполняет его эмоциональным содержанием.
- В одном интервью вы назвали Достоевского очень оперным композитором. Почему?
– Я это сказал слегка шутливо. Дело в том, что Федор Михайлович Достоевский где-то писал: «Нет, мои вещи никогда не будут играться на театре. Они не театральны». Оказалось, что великий писатель и пророк ошибался. Удивительно, что «на театре» и в кинематографе все его значительные романы получили интерпретации. Можем вспомнить и выдающиеся оперы, вдохновленные его произведениями: «Игрок» Прокофьева, «Братья Карамазовы» Холминова, «Белые ночи» Буцко.
Почему же оперный? Потому, что у Достоевского очень много диалогов. Но еще и необыкновенная страстность высказывания его героев, необыкновенная конфликтность, заряженная в его сценах. Например, в моей опере «Братья Карамазовы» каждая из сцен начинается достаточно спокойно, а заканчивается всегда скандалом, музыкальной кульминацией. Этот нерв, постоянный пульс, конфликт, заострение, то, что необходимо для оперы.
- Насколько музыкален, удобен для оперы текст Достоевского?
– Вообще, вполне возможно писать оперу на прозу. Среди удивительных примеров «Война и мир» Прокофьева или «Мертвые души» Щедрина – все это сделано на тексты Толстого и Гоголя. Вполне нормально писать и на текст Достоевского, на его выразительные, эмоциональные диалоги и монологи.
- Роман Достоевского – это огромный материал. Какие сцены вы принципиально оставили, какие пришлось опустить?
– У создателей оперы при обращении к литературному источнику существует два пути. Иногда берется небольшое произведение, которое нужно домысливать, дополнять. Ярким примером может служить великая опера «Кармен». В одноименной новелле Мериме, на сюжет которой она написана, было только кое-что намечено, авторы либретто ее дополнили и разработали. Еще один пример – повесть Пушкина «Пиковая дама». Для оперы Чайковского она была была значительно изменена и дополнена. Немножко другое дело, когда либретто пишется по большому роману. Тут ради целостности и лаконизма приходится жертвовать многим. Приходится многое опустить. Например, уж очень мне хотелось написать монолог Мышкина, когда он разбивает китайскую вазу, но никак он не входил в оперу.
- Как вы считаете, нужно ли зрителям, идя на оперу, быть знакомыми с романом или фильмом на этот сюжет?
– С этим романом нужно быть знакомым вне зависимости от того, идет человек на эту оперу или не идет. «Идиот» относится к числу самых значительных произведений мировой литературы. Роман лучше прочитать, чтобы воспринимать оперу. Но, правда, были у меня такие случаи. По опере «Братья Кармазовы» одна женщина мне говорит: «Я прочитала роман, но так и не поняла, что там происходит, а оперу посмотрела, и мне все стало ясно». Бывает и так.
Есть точка зрения, что на столь знаменитые литературные произведения нельзя писать оперы. Например, такие пушкинисты, как Ахматова, Ходасевич, Набоков, терпеть не могли оперу Чайковского «Евгений Онегин» и весьма доказательно об этом писали (я бы сказал, с излишним презрением). Однако, во-первых, опера совершенно не отнимает литературного первоисточника. Не хотите – не ходите, не слушайте. Во-вторых, опера – это самостоятельное произведение, созданное на основе этого шедевра. «Евгений Онегин» Чайковского является новаторским произведением. Он только взял за основу пушкинский роман, совершенно не претендуя на его полноту и многогранность. Мои оперы тоже не претендуют на полное выражение романа. Это и невозможно.
- Что самое актуальное сейчас в творчестве Достоевского?
– Самые краеугольные вопросы бытия, вопросы духа, Бога, веры, человечности, которые в своих произведениях заостряет Достоевский. Это художник, который уже 150 лет очень актуален, что доказывает возрастающий интерес к его творчеству.
- Будет ли продолжение цикла опер по Достоевскому?
– Не знаю. Мне бы хотелось.
- Зрители Приморской сцены уже могли слышать ваши кантаты, камерную музыку. К какому музыкальному стилю близка новая опера?
– Пожалуй, «Идиот» ближе по стилю к тому сочинению, которое во Владивостоке как раз еще не слышали, – опере «Братья Карамазовы». «Идиот» как бы примыкает к ней.
- Еще одна цитата из вашего интервью: «Настало время вернуть оперу массам». Следует ли «Идиот» этой цели?
– Я имел в виду, что современная опера не обязана обходиться речитативами, и вполне возможен открытый мелодизм, несмотря на современный язык. Нужно сочетать мелодическую открытость и декламационную точность и изощренность. Я не ставлю цель «вернуть оперу массам», это бесполезно. Нужно писать так, как самому хочется. А найдет ли это отклик у слушателя – посмотрим. Знаете, Мандельштам писал, что поэт, подобно мореплавателю, терпящему крушение, запаивает свои стихи в бутылочку и бросает в водную пучину. А уж кто там найдет, поймает, выловит?.. Так что автор здесь вряд ли может ставить такую цель.
- Какую главную мысль вы хотели донести в этой опере?
– Трудно сказать одной фразой. Князь Мышкин – необыкновенный человек, который совершенно не приспособлен к жизни. В моем понимании он святой, который сам об этом не знает. Его органика необыкновенна… Он не старается кого-то поучать и быть хорошим. Он такой и есть. И тут происходит столкновение, которое преображает мир, исполненный многими пороками и грехами. Появление Мышкина всех переворачивает. Например, впервые столкнувшаяся с этим человеком Настасья Филипповна не может жить так, как раньше.
Ведь это пореформенная Россия XIX века, когда очень интенсивно развивался дикий капитализм. И образ денег, купли-продажи, когда все продается и покупается, отношение к деньгам очень важны в романе «Идиот». С одной стороны, власть денег, преклонение перед золотым тельцом у героев типа Епанчина, Тоцкого или Гани Иволгина, с другой – пренебрежение к ним (Настасья Филипповна презрительно бросает в камин сто тысяч). И совершенно индифферентное отношение к деньгам князя Мышкина – ему как бы все равно, он даже не думает о том, будет ли у него копейка, чтобы прокормиться. Получив миллионное наследство, он совершенно спокоен. Когда у него в кармане полученные от генерала 25 рублей и его спрашивают, нет ли в долг, он отдает их без всякого сомнения, ему не жалко. Когда горят сто тысяч в камине, какой переполох у всего общества, а Мышкин совершенно безучастен! Он находится в ином пространстве.
Много всяких подтекстов, идей. Конечно, опера не может передать все. Опера выражает эмоциональный накал произведения, пытается дать наиболее полные музыкальные характеристики героев в их движении, развитии, столкновении. А за идеологией, философией Достоевского нужно обращаться к роману, конечно. Опера его не заменит.
- Дирижировать премьерой будет ваш сын. Чувствуете особое понимание им вашей музыки?
– Павел Александрович Смелков – это замечательный дирижер, музыкант, композитор. Из моих произведений он дирижирует операми «Братья Карамазовы» и «Станционный смотритель», кантатами. Конечно, у него есть особое понимание моей музыки. В процессе работы мы с ним всегда обсуждаем многие моменты. Я многому у него учусь, ведь он практик, дирижер Мариинского театра. Он провел множество классических опер как дирижер, а также сделал массу оркестровок. Я часто советуюсь со своим сыном, иногда и я ему что-то подсказываю. Сейчас, во время репетиций, подготовки к премьере нового сочинения, мы всегда в контакте. Первое исполнение – серьезный процесс, во время которого возникают разные вопросы и нюансы. Я просто счастлив, что работаю вместе с сыном, он очень много мне помогает. Надеюсь, произведение будет прекрасно исполнено. Я как композитор, конечно, волнуюсь, как это все будет звучать. Одно дело написать, но как это уже будет точно воспроизведено на сцене... Поэтому в процессе постановки будет еще много совместной работы.
С композитором беседовала Наталья Рогудеева.
