Профессор ДВФУ Лариса Александровская была в большом недоумении, когда услышала, как в одной из школ Владивостока ученикам было предложено написать сочинение о героях города, и некоторые выбрали… Элеонору Прей. Однако совсем иным героям, создававшим и развивавшим Владивосток, профессор сама посвящает исследовательскую и писательскую деятельность. Будучи действительным членом Русского географического общества, она много лет кропотливо, по всему миру собирала информацию о тех, кому в первую очередь стоило бы установить памятники в приморской столице.
- Лариса Витальевна, судя по опубликованным письмам Элеоноры Прей, она всей душой любила Владивосток и оставила уникальные свидетельства истории во владивостокской повседневности. Почему же вас обескураживает то, что ее образ стал популярным и даже воплотился в городскую скульптуру?
- Удивляет меня не сама Элеонора Прей и ее письма, за которые нам ее можно только благодарить. Удивляет размах того культа, который сегодня создается вокруг образа этой жительницы Владивостока рубежа 19-20 веков. И главное, что культ нагнетается на фоне просто неприличного забвения тех имен, без которых Владивосток не существовал бы вовсе, и она не писала бы отсюда своих знаменитых теперь писем. Обескураживает невежество и взрослых, и школьников: не знать, кто такой Фуругельм, например, и при этом считать американскую домохозяйку Элеонору Прей именно героем Владивостока – это неправильно, считаю.
- Некоторые могут упрекнуть вас в том, что, в свою очередь, выбираете своих героев пристрастно – исключительно финнов. Ведь ваши книги - это прежде всего «Одиссея Фридольфа Гека», «Удивительная жизнь Отто Линдгольма», «Карл Шульц – фотолетописец Владивостока конца XIX века», «Иван Васильевич Фуругельм: двадцать лет на Восточном океане»…
- Скорее, это финская община выбрала меня, а не я своих финских героев, образно говоря. Начиная с того, что мой отец, как я прекрасно помню из детства, тесно дружил с Линдгольмами во Владивостоке. А по прошествии многих лет меня эта тема захватила как исследователя. Все началась в 1990-е годы с просьбы 96-летней дочери одного из финских переселенцев в Южно-Уссурийский край написать историю ее семьи. Я тогда только что вступила в Русское географическое общество и дала себе слово начать писать об истории Приморья и Владивостока. Так что ее просьба оказалась для меня очень кстати. По субботам полгода подряд я приходила к заказчице семейной истории и собирала у нее материал. Я впервые узнала именно от нее о переселении финнов в наши края на двух судах, узнала имя капитана Фридольфа Гека, немало сделавшего для России на Дальнем Востоке, но в советскую эпоху почти забытого. А ведь он охранял Приморское побережье от нашествия иностранных стяжателей наших природных богатств, занимался китобойным промыслом, важным для тогдашней экономики региона, исследовал все дальневосточное побережье – от Кореи до Северного-Ледовитого океана! На основе его трудов были составлены морские карты региона.
- В доме Гека, том, что на «Авангарде», вы бывали?
- Это не дом Гека, несмотря на табличку с его фамилией, которая там висит. Настоящий дом Гека был деревянный и простой, по характеру хозяина. Я помню тот дом. Он в советское время мешал расширению улицы Светланской (Ленинской тогда) и был снесен. А вот за деревянным гековским домом уже зять капитана выстроил кирпичные здания: одно для себя и семьи, другое – для сдачи внаем. Эти-то дома и сохранились.
- Говорят, не только в Финляндии, но и в самом Приморье по сей день живут потомки легендарного шкипера Гека. Вы с ними встречались?
- Безусловно. И с финскими, и с местными потомками встречалась. На память тут же приходит один показательный пример. Во Владивосток приехала одна из финских внучек Гека, чтобы встретиться с приморскими потомками своего деда. На этом семейно-историческом собрании я была в качестве переводчика. Финская гостья говорила по-английски. Когда дело дошло до вопросов ей, первое, что спросили приморские потомки Гека, это каков там, в Финляндии, размер пенсий. Я так и села. Этот вопрос интересовал их больше, чем фигура легендарного предка, чем история, чем общие корни, связавшие Владивосток и Финляндию. Я никого не осуждаю, просто привожу этот пример в довесок к теме нашего исторического беспамятства во Владивостоке.
- Правда ли, что Владивосток обязан своим статусом главного русского порта на Тихом океане Ивану Фуругельму?
- Это правда. Главным портом планировали сделать Посьет. Но Фуругельм приложил большие усилия, чтобы доказать преимущества Владивостока. К приезду комиссии из Петербурга он привел город в достойный вид. Кстати, Иван Васильевич до приезда сюда прошел солидную школу управления Русской Америкой. А после – всей восточной территорией, которую сегодня и называем Дальним Востоком. Это при нем и благодаря ему во многом активно строилась здесь инфраструктура. На совершенно дикой земле. Школы, церкви, аптеки… Судостроение! При Фуругельме Тихоокеанский флот начал развиваться и перестал зависеть полностью от иностранных судостроителей. Это именно по инициативе Ивана Васильевича переселенцы из Европы были впервые доставлены по морю, а не по тяжелому бездорожью Сибири.
А что до его финского происхождения, тут надо учитывать: тогдашние финны были гражданами Российской империи, многие были крещены в православии, обладали русским государственным сознанием, служили империи так, что этого не переоценить. Тем более если речь идет о тех, кто посвятил жизнь освоению Дальнего Востока.
- А что такого удивительного было в жизни Отто Линдгольма?
- Книгу свою не буду пересказывать сейчас. Читайте, и узнаете. Надо лишь помнить для начала, что именно этот человек, успешный промышленник, построил в Приморье маяки (некоторые действую по сей день), первую нефтебазу, судоремонтную верфь – там, где сейчас Дальзавод, два красивых корпуса на территории морского госпиталя. Еще он вкладывал деньги в развитие образования во Владивостоке. И собственно здание географического общества было выстроено тоже на его деньги.
- Считается, что первым фотографом во Владивостоке был именно Карл Шульц, также выходец из Финляндии.
- Все так и было. Шульц стал не только преуспевающим фотографом здесь, но и действительно фотолетописцем нашего города. Он в свое время прошел хорошую школу фотографии у служивших во Владивостоке морских офицеров. У одного из них и купил свой первый фотоаппарат. Карл Шульц жил в месте, откуда открывался прекрасный вид на Золотой Рог. Но не нужно забывать, что он был еще и членом городской управы, работал в думе Владивостока. Ему довелось заниматься не только фотографией, но и организацией строительства дорог, тротуаров, прокладки освещения, ежедневного вывоза мусора, устранения канав и прочим. То есть Шульц не только фотографировал красивые виды, но и сам принимал участие в наведении городской красоты и удобства.
Мне удалось в процессе исследований выйти на связь с внучкой Шульца в Хельсинки. Она после смерти отца обнаружила в доме множество фотографий Владивостока и Приморья. Внучка Шульца безвозмездно отдала мне около 60 негативов и фотографии, сделанных ее дедушкой здесь. По окончании работы над книгой я передала все это в фонды музея им. Арсеньева.
- Вы как-то упоминали, что ваш отец ходил на охоту в уссурийскую тайгу вместе с Арсеньевым. Не возникало желания написать книгу об этом легендарном человеке?
- Мой отец, действительно, очень хорошо знал Владимира Клавдиевича и тесно общался с ним. Но ничего не рассказывал мне о нем из-за боязни за меня. Ведь Арсеньев был неугоден коммунистической власти, с каждым годом усиливался риск расправы над ним. Он просто вовремя умер, выходит. Ну а что касается значимых для Владивостока русских фамилий вообще – о них было уже достаточно написано, издано книг и до моих исследований. Об Арсеньеве – тем более. Но опять же, к великому сожалению, современные владивостокцы практически не читают тех книг и не знают, чью скульптуру или памятник нужно бы установить в городе.
- Ваши собственные предки откуда прибыли во Владивосток?
- Они прибыли из Санкт-Петербурга. Дедушка, православный священник, осел в Ольге, жил там с семьей, пока его не репрессировали в сталинскую эпоху. Во Владивосток перебрался уже мой отец; чтобы избежать репрессий, как-то раствориться в большом городе. Впрочем, до того папа учился здесь, на улице Суханова, в коммерческом училище, на инженера. Он поступил бесплатно (бедная семья священника и не могла бы оплатить учебу), так как имел очень светлый ум. И оставался все годы обучения лучшим студентом наряду с однокашником-негром. В дореволюционном Владивостоке талантливым и целеустремленным людям предоставлялись прекрасные возможности, независимо от происхождения социального или национального.
- Нынешние владивостокцы, приморцы в целом сильно отличаются от тех, кто жил здесь в годы вашего детства, юности?
- Отличаются кардинально, я бы сказала. Прежде всего по уровню образования и культуры. В годы моей молодости я могла безошибочно определить, местный ли человек. Как разговаривали тогдашние владивостокцы, о чем, как умели себя держать – во всем чувствовалась петербургская культура, даже в послевоенные годы. Однако в 1960-е, когда город и край открылись для вербованных, сюда хлынул поток тех, кого интересовал в жизни лишь длинный рубль. С тех пор и поменялся неузнаваемо портрет местного человека. Теперь многие вокруг «не местные».
- Есть ли у вас любимые места в городе? Куда бы вы привели гостей?
- Я люблю Владивосток весь, целиком. Мне нравится гулять везде, где это возможно, начиная с набережной. Но, к сожалению, мои эмоции по отношению к городу – лишь эмоции. Достопримечательностей здесь крайне мало. Гостям показывать, честно скажем, нечего. Массу зданий, представлявших историческую ценность, ликвидировали в разное время. Взять тот дом на Пушкинской, где прошло мое детство и где снимал квартиру знаменитый Алексей Петрович Шошин, строитель Владивостокской крепости, не имевшей аналогов в мире. Это было здание царских времен, превосходного качества постройки. Оно даже не нуждалось в ремонте, когда было принято решение снести его. На этом месте возвели американское генконсульство. И когда сегодня обсуждают снос флигеля дома, где жила Элеонора Прей, я с горечью вспоминаю, сколько уже во Владивостоке снесено замечательных домов, где жили замечательные люди.
